Память. Солнечный человек

295

Не знаю, имею ли я право записывать воспоминания об Александре Петровиче, ведь мы не были друзьями в прямом смысле слова… Но все же, думаю, у меня такое право есть, поскольку мы были хорошо и по-доброму знакомы, по крайней мере – на уровне «Пильняковских чтений».

Так что дерзну сказать несколько слов о своем человеческом впечатлении, о той роли, которую Ауэр сыграл в моей жизни, и дерзну поразмышлять о месте, которое он занимает в коломенской истории.

Очарование и свет

Да, действительно, некая светлая моцартианская энергия исходила от этого человека! Свет шел от его улыбки, от естественной и теплой манеры общения. Ничего не было в нем от величавого образа «ученого мужа», проникнутого сознанием собственной значимости. Напротив, романтическая легкость чувствовалась во всем: и в быстрой походке, и в речи – свободной, лишенной всякой натужности, во внешнем образе его, всегда элегантном. Он был очень мягок и деликатен с окружающими, что, увы, нечасто встречается в нашей «чернонебой» Коломне.

Эту деликатность я испытал на себе, когда Александр Петрович правил мои расхристанные доклады, аккуратно приводя их в более-менее приемлемый для публикации в научном сборнике вид.

И так, в результате сочетания всех черт его личности, вокруг Ауэра как бы сама собой складывалась атмосфера неповторимого очарования, которая притягивала к нему людей.

Где бы я был!

Именно благодаря А.П. Ауэру я впервые начал участвовать в научных конференциях. Работал тогда в Коломенском краеведческом музее и, сидя в бывшем храме Архангела Михаила за фигурными решетками на окнах кабинета, начинал потихоньку «закисать» в атмосфере провинциального учреждения.

Вполне вероятно, что так и «закис» бы окончательно, однако Ауэр дал возможность выступить на Пильняковских чтениях, и это было как глоток чистого воздуха. Каждая конференция раскрывала новые горизонты, в Коломну приезжали люди не только со всех концов России, но даже из-за границы. По первости, конечно, мои доклады были просто «детским лепетом», но мудрый Александр Петрович смиренно терпел их, надеясь на мой перспективный научный рост. И если я чего-то достиг в литературоведении, то это прежде всего благодаря Ауэру. Иногда спрашиваешь себя: где бы я был, если бы не он?

Новый этап общения начался в 1997 году, вместе с публикацией первого номера «Коломенского альманаха». Александр Петрович не только стал постоянным автором нашего литературно-художественного издания; он приводил в «Альманах» своих учеников и коллег, а их литературоведческие очерки и беллетристика значительно обогащали духовную ниву ежегодника. Не только я – мы все ему очень обязаны.

Тем более острым стало ощущение утраты. Грустно вспоминать тот вешний странно-солнечный день, когда мы прощались с Александром Петровичем под сводами храма Троицы-на-Репне...

Его город

Теперь необходимо сказать несколько слов о том, какое влияние А.П. Ауэр оказал на историю Коломны. Дело ведь не только в конференциях, и даже не в том, что именно благодаря ему был спасен Дом Пильняка, который предполагалось снести и на его месте устроить… молочную кухню.

Надо взглянуть шире: профессор Ауэр вернул Пильняка в коломенскую литературу, в культурный обиход Города! Давайте представим на секунду (хотя это и кажется невозможным), что Борис Пильняк исчез из коломенской истории. Какова была бы судьба мистического Коломенского текста? Ведь что ни говори, а у него три основных столпа: Лажечников, Гиляров и Пильняк. Выбей один из столпов – и все духовное пространство рухнет.

Могут, конечно, найтись простаки, которые скажут: «Ну и что такого? Ведь жил город без Пильняка после 37-го года». Таким персонам есть что возразить.

Во-первых, Пильняк никуда не делся. Знаменитая легенда о Марине Мнишек пришла в экскурсоводческий обиход как раз из пильняковской «Волги…». Чего греха таить: мне и самому не раз приходилось заводить песнь про «сороку-ворону» и «окно-бойницу». А во-вторых, в эпоху сталинской немоты и «застойного» замалчивания литература Коломны, мягко говоря, не блистала. Дух советской провинции господствовал в культуре города, и редким знатокам приходилось только с горечью вспоминать о размахе прежней жизни, когда вместе с Пильняком в пространство Коломны входили самые разнообразные отзвуки – от Лондона до Токио.

А теперь благодаря Ауэру, после таинственного возвращения Пильняка на родину, душу Города уже невозможно представить без грандиозных образов «Голого года», без увлекательного повествования «Машин и волков», без страшной «Волги…»

И сегодня, лишь после кончины «безупречного рыцаря литературы», мы начинаем по-настоящему понимать, какой колоссальный вклад сделал он в бытие нашего края.

Хотелось бы, чтобы с уходом

А.П. Ауэра «пильняковская тема» не угасла. И уж как минимум мы должны собрать его наследие в электронном

(а может быть, и не только в электронном) виде. Я надеюсь, что мемориальная доска с именем Ауэра украсит один из уголков Старой Коломны. И право же, это лишь в малой степени выразит нашу признательность за тот бесценный вклад, который он внес в нашу жизнь и судьбу!

Памяти Ауэра

Тяжко на душе – и что за груз-то? –

друг ушел, да так, что не найти.

Александр Петрович, как же грустно

расставаться посреди пути –

споры и открытия оставя

на глухой неведомой заставе!..

Что же будет? Встретимся ли снова?

Сердцу непонятное пока,

рвется обеззвученное слово

где-то возле Дома Пильняка.

И апрель идет, с печальным взглядом